БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ – МНОГО БУКВ … 

Мой друг Димка, улыбаясь до ушей, едва переступив порог квартиры, в свойственной ему манере, своего в доску парня и души компании, проревел во все горло – «С днем варенья, братан! Здоровья, удачи и счастья в личной жизни … как и обещал, я с подарком … знакомься, это Александра». Нет, Александра не была чернокожей, да и подарком ее назвать, можно было весьма условно. Нет, не в том смысле, что она была «не подарок», наоборот, она очень эффектно выглядела и, как показали дальнейшие события, вообще была девчонкой хоть куда, я про то, что он мне ее не совсем дарил, и не совсем мне, но по порядку…

«Да будет Вам известно, дорогой друг, что до меня доходили слухи о Вашем моральном разложении, аморальности устремлений и крайне низком пороге нравственности … короче, братан, мне не помешала бы твоя помощь» - выдал Димка, передавая мне жестом, исполненным изящества, в следствии слегка оттопыренного мизинца, измятую и уже порядком обмусоленную папиросину. «Ложь, клевета и гнусные инсинуации, сударь, а в чем, простите, собственно суть Ваших затруднений?» - ответствовал я Дмитрию, наполняя легкие забористым дымом. Все оказалось довольно нетривиально, Димку с его подругой посетила гениальная мысль затейливо потрахаться, причем затейливо настолько, что потребовалось привлечение дополнительных людских ресурсов, ну хотя бы одного … ресурса, ну а тут я … типа без дела валяюсь.

«Друг мой, Димитрий, вот вообще, говно-вопрос, я конечно, старый солдат и не знаю слофф любви, но тут подписаться, сам понимаешь, дело почти святое», - говорю я, возвращая папиросу – «Добивай, меня и так уже штырит, мама не горюй, а когда намечается рандеву?»
И вот, спустя пару недель, приурочив замышляемое мероприятие к моему дню рождения, мы сидим втроем у меня на балконе, снаряжаем бонг и разливаем текилу по высоким рюмкам, непринужденно болтая и с интересом присматриваясь друг к другу. Ну да, люди мы как бы взрослые, знаем, зачем тут собрались, но один хрен, витало в воздухе что – то такое неуловимое … будоражащее воображение и нагнетающее приятное напряжение, честно говоря, я знал, что так оно и будет и наслаждался этими мгновениями, позволяя себе слегка потешаться над другом с его подружкой, а вот они заметно нервничали, что буквально читалось в их слегка напряженных позах, и той отрешенности, с которой они втягивали в легкие горьковатый дым из прозрачной колбы доверху наполненную мною льдом.

«Милая Саша, Вы в картишки, предпочитаете на раздевание или сразу, на желания?» - улыбаясь хитро и нарочито пошло, спрашиваю я у гостьи, приближая свое лицо к ее, почти вплотную, едва не касаясь губами щеки.

«Мммм … к чему эти прелюдии, я и так на все согласная … ну почти на все» - глядя мне прямо в глаза, уточняет Александра, вызывающе прикусив нижнюю губу…
Да, почти на все … это читалось в ее независимом взгляде со слегка ироничной улыбкой, которая не сошла с ее губ, даже когда я, связав ее руки за спиной, стал приматывать тренировочными бинтами ее ноги к металлическим ножкам стула. В то время как Димка, освободив ее от сарафана, нежно поглаживал шикарную грудь своей подруги с уже слегка затвердевшими сосками. Едва закончив с ногами, я завязал ей глаза лентой, а дальше…

Дальше была увлекательная игра с лезвием острого ножа - бабочки, которым я принялся рисовать на коже Александры затейливые узоры, то прижимая лезвие всей плоскостью, то касаясь лишь кончиком. А вслед за моими движениями по только что оставленным следам Димка скользил кубиком льда, заставляя девочку вздрагивать, прикусывать губки, постанывать и ерзать по стулу, к которому она было плотно привязана.

Это действительно было увлекательно. По началу, Саша храбрилась и реагировала довольно сдержанно, но уже через несколько минут, когда мы, отклонив стул, расположили ее почти лежа и ее кожа покрылась мурашками, а Дмитрий убрав в сторону ее трусики добрался льдом до промежности, она уже почти кричала… Почти …

Закричала в голос она чуть позже, когда я отложив нож, стал капать на ее грудь и живот расплавленный воск с толстой красной свечи, запаленной мною заранее, еще там, на балконе. Саша извивалась и кричала, вздрагивая каждый раз, когда тяжелая капля горячего воска, срываясь с высоты, ударяла по ее покрытой мурашками коже и застывала, образуя на ней неровные потеки.

Когда ее грудь, живот и бедра покрылись практически сплошной коркой, поставив стул ровно, я убрал повязку с глаз Александры, их нужно было видеть … полностью потерянные, затуманенные и отрешенные, со смазанной тушью … она была прекрасна. Прекрасна в своей беззащитной беспомощности, с шумным дыханием и тяжело вздымающейся грудью с каменными сосками, растрепанными волосами и приоткрытыми губами. С какой жадностью она открыла рот, когда Димка, подойдя к ней, расстегнул джинсы и, отвязав ее руки, приблизил свой член к ее лицу.

И как плотно сжались ее пальчики на моем, когда и я встал рядом. Всегда нравилось смотреть, вот так сверху, как старательно открывая ротик девочка плавно скользит губами по члену, а затем поворачивая голову тянется губами к другому. Это не могло продолжаться долго, так как атмосфера всеобщего напряжения росла и желая уже большего, я опустился на колени рядом с Александрой и оставив их там вверху наслаждаться процессом, стал ножом осторожно счищать воск с ее кожи, а когда отковырял почти весь, развязал ей ноги и отправил обоих в душ, предупредив предварительно, чтоб особо там задерживались, а то блин, знаю я таких.

Когда они вернулись, и мы втроем забрались в кровать, накал страстей достиг апогея. Вы, наверное, слышали выражение «и в хвост и в гриву»? Так вот, оно не описывает и половины того, что происходило, но всем участникам данного мероприятия оно (происходящее) несомненно, зашло, выражаясь фигурально, ну а некоторым и вполне буквально. Причем буквально настолько, насколько вроде бы первоначально и не планировалось.

Положа руку на сердце, тут как - бы мой косяк, хотя вот ни капельки не раскаиваюсь, я же без злого умысла и вообще не специально … ну, бывает же так, что в пылу страсти можно слегка перепутать «вход» с «выходом» и войти в нее немного не через туда. Но сделал я это плавно и нежно, и даже заметил свой промах не сразу. Как впрочем и Александра указала мне на него только спустя некоторое время, когда мы уже лежа втроем на кровати переводили дух и собирались вернуться на балкон, дабы опрокинуть еще по рюмочке и сделать пару затяжек.

Праздновали мы долго, вечер сменившийся ночью, а затем и появившаяся светлая полоса у горизонта, которая предвещает скорое наступление утра, были свидетелями нашего абсолютно бессовестного и дико неприличного, хотя безумно приятного и до ужаса восхитительного, оставшегося в памяти как один из лучших моментов жизни, бескультурно-массового мероприятия.