БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ – МНОГО БУКВ …  

Я не знаю, как ее зовут. Она не говорила, а я не спрашивал. В произошедшее, мне и самому верится с трудом и воспоминания о том вечере, до сих пор вызывают в душе противоречивые чувства.

Одиночество … слово пропитанное печальной горечью, но все же, не лишенное какого - то тихого достоинства и трагичной красоты обреченности… хотя, Вы наверняка и сами в курсе… Какими - то такими и были ее глаза, наполненные … этим вот всем, хотя, может быть, я просто видел в них то, что чувствовал сам, но это не отменяет того факта, что заговорила со мной именно она…

Это был серый, безрадостный и очень морозный зимний вечер. Дела шли хреновато. Проблемы на работе и пустота в душе, да еще и в придачу «око государево» обратило свой строгий и неподкупный (малыми суммами) взор в мою сторону, и на не таком и уж светлом горизонте мне вполне реально корячился срок.

В общем, то еще было настроение, что и сподвигло меня, не смотря на мороз, шарахаться по постепенно темнеющим улицам. Домой не хотелось, от слова совсем и я брел дворами, низко надвинув козырек кепки и подняв воротник пальто в тщетной попытке сохранить остатки тепла.

Я бы не обратил на нее внимания, да уже  мимо пройти успел, когда со спины раздался приятный женский голос – «Молодой человек, угостите, пожалуйста, сигаретой». Я, сделав шаг назад потянулся рукой к карману и только тут спохватился – «Извините, у меня только папиросы … устроит ?» Она посмотрела на меня удивленно, вероятно не поняв, а разглядев протянутую мной пачку с надорванный уголком протянула – «Не думала, что в наше время, кто – то покупает «Беломор» чтобы курить «Беломор», и грустно улыбнувшись спросила – «У тебя огниво или все же зажигалка найдется? … Хотя, пожалуй, все же я не рискну»…

Понимающе усмехнувшись, я уже было пошел дальше, но ее следующий вопрос меня заставил замереть в недоумении – «Слушай, а можно с тобой ?» … В голове у меня вертелось несколько вариантов ответа, от шутливых до откровенно пошлых, но убитое, в хлам настроение, промерзшее, до корней волос организма состояние того самого организма, да и простое желание, хоть иногда быть самим собой, к удивлению для меня самого, заставило просто протянуть ей руку и ответить – «Пошли» …

Она взяла меня под руку и мы пошли … так же молча, но уже не каждый сам по себе, а как - бы вместе. По закону жанра, тут нужно было - бы вхерачить поэтическое отступление об одинокой луне, освещающей своим мертвенным светом наш тернистый путь по заснеженным пустошам равнодушного города с его насмешливо - издевательскими огнями чужих окон, из которых изливался уютный и теплый, заставляющей еще острее почувствовать свою неуместность и нелепость присутствия на этом чуждом празднике, проходящей мимо, и неожиданно вставшей раком, жизни … но и так ясно.

Мы остановились возле ночного ларька (да, тогда еще были такие) и я купил пачку нормальных сигарет для своей молчаливой попутчицы, и пока мы стояли, укрывшись от пронизывающего ветра и отдавали должное вкусу дыма и аккуратной эстетике черных палочек с золотистым кольцом у фильтра «собрания» она, чуть наклонившись ко мне сказала - «Я замерзла до ужаса и писать хочу, может … пойдем к тебе?» …

Я грел в эмалированном ковше красное вино, размешивая там добавленные специи, упорно стараясь как можно дольше продержать его на огне, но не допустить закипания, а она молча сидела на табурете и своим дыханием отогревала озябшие пальцы. А потом мы так же молча пили это обжигающее пойло с ахренительно нежным запахом ванили из чайных чашек и думали каждый о своём.

«Останешься ?» - спросил я, когда вино закончилось и молчание за столом стало неловким и тягостным. В ответ она просто кивнула. Это было странное ощущение, за все время нашего … это и знакомством то не назовешь, мы обменялись лишь несколькими фразами. Ни мне, ни ей не хотелось особо говорить, но какое -то непонятно чувство близости и спокойной правильности происходящего создавало уютную и доверительную атмосферу, и лишь когда проводил ее в спальню, я потерял это чувство покоя.

Я разрывался, не зная как поступить. Мне очень хотелось сделать все «правильно» - уступив свою кровать, лечь в зале, на диване и в то же время я не хотел оставлять ее … и самому оставаться одному тоже не хотелось. Я выключил свет и в нерешительности замер в дверях, а затем простая мысль – «да какого черта ?» заставила меня повернуться и сделать шаг к ней.

Она так и стояла возле кровати и, казалось, ждала меня. Я коснулся ладонью ее щеки и, запустив пальцы в волосы, притянул ее к себе. Ее губы нашли мои и … это было волшебно. Мягкие, нежные, чуть влажные и безумно приятные. Мы стояли и целовались, довольно долго, попутно освобождая друг друга от одежды. Я помню, как покрылись мурашками ее плечи и как ее горячая грудь с твердыми соками прижималась к моей. Помню ее холодные ладони на своем теле и шумное дыхание. Помню гладкую кожу ее бедер и как она приподнимала попку, когда уже в кровати, лежа, я стягивал с нее трусики. Как ее волосы щекотали лицо и как трогательно – беззащитно, и как – то смущенно она раздвинула согнутые в коленях ножки, когда я входил в нее. Помню, как плавно она двигалась, сдерживая меня по - началу и как горячо шептала и постанывала потом – «Да, мой хороший … да» когда я, все быстрее и сильнее впечатывал свои бедра в ее ягодицы, развернув спиной к себе…

Было бы глупо утверждать, что я забыл о всей той куче дерьма, что творилась тогда у меня в жизни, что неземное чувство единения судеб и ее божественный взгляд растопили лед и согрели мою озябшую душу, осветив мрак уныния и вдохнув смысл дальнейшего существования, что легкие крылья ее дыхания вознесли меня над пропастью отчаянья и перенесли через … нет, не было всего этого, но вместе с тем …

Знаете, не смотря на то, что с той ночи прошло больше 15 лет, я до сих пор помню, как уютно она устроила свою голову у меня на груди, примостившись под мышкой, как трогательно она сопела мне на ухо уснув, и как ее ладошка согревала мое плечо. Я не знаю, что случилось в ее жизни. Какие обстоятельства заставили ее, так же как и меня, в тот вечер шарахаться в одиночестве по морозным улицам, но все же я надеюсь, что той ночью ей, как и мне стало немного легче и теплее, и не так тоскливо как было…

Ушла утром она так же молча, поцеловав на прощание в щеку.

Бывает, я иногда вижу ее на улице, встречал, пару раз в магазине… Я киваю ей как знакомой и говорю «привет», и она улыбается мне, молча проходя мимо.